Тяжелые будни на Эльтонском озере

Солевозчики приезжали на озеро Эльтон весной и глубокой осенью возвращались домой. Но заработков оказалось слишком мало для того, чтобы прожить вдали от семей,

да еще сберечь что-нибудь для хозяйства. Пришлось переселяться на новые места, окончательно. Маленькие саманные хаты новопоселенных слобод, чистенькие, часто расписанные красивыми узорами невиданных трав и цветов, с ярко горящими узорами ставней, с большими плетеными трубами-дымарями приветливо забелелись тут и там в степных просторах правого и левого побережья Волги. Заскрипели воловьи возы по солевозным трактам, медленно таща  тяжелый груз соли. Вдоль соляных трактов в Заволжье образовалась цепь украинских слобод: Покровская,  слобода Николаевская—против Камышина, слободы Узморье, Квасниковка и Котовая. Около 200 лет теперь уже существуют эти поселения.

Потекли в государеву казну несказанные барыши. Через несколько лет соли добывалось на Эльтоне до 10 миллионов пудов в год. Эльтонская соль продавалась не только в Поволжье, но и по всему югу России, в 14 губерниях. Платила казна солевозчикам за доставку соли в Саратов семь, в Камышин четыре копейки; сама же продавала ее населению по двадцать-двадцать пять копеек за пуд. Соль стоила иногда дороже хлеба. Но как обойтись без соли? И люди платили казне за нее столько, сколько она назначала. Вот как составлялись эти огромные прибыли государевой казны. В одной только Саратовской губернии в начале XIX в. от соляной промышленности оставалось дохода больше 2 с половиной миллионов рублей...

Шли эти барыши не только на государевы нужды, но и в карманы чиновников, особенно тех, кто сидел в соляной конторе. Уже в 1754 г. солевозчики слободы Покровской подали в сенат жалобу на воеводу Саратовского и начальника соляного комиссарства — полковника Казаринова:  "Для безотлучного жительства при соляных городках, — которые стоят за Волгой на луговой стороне, на дикой степи, против городов Димитриевска и Саратова,—писали чумаки—поселились мы своими дворами и обзаводились, без чего обойтись невозможно, всякими принадлежностями, покупая дорогою ценою скот и прочее, что до оного принадлежало, не малым коштом, и понесли многие яко на новом и нежительственном месте великие разные тягости и убытки". Жаловались они на полковника Казаринова - на "его лихоимственные грабительства и нападки". Взятки, обвешивания при приемке соли, обсчеты при расплате мучили чумаков.

Скоро пришло решение сената в ответ на жалобу. Уполномоченного солевозчиков и его товарищей, как зачинщиков, якобы за неосновательное обвинение полковника Казаринова, велено было, предварительно зачитав указ, публично на площади высечь плетьми под барабанный бой. Продолжали работать по-прежнему.

Работали артелями. При этом должны были не только возить, но и добывать соль. На ломку соли выделилось двести человек беднейших украинцев, которые ничего не имели, кроме своих рабочих рук. Остальные определились возчиками соли. А самые неимущие работали у возчиков чумаков батраками и пастухами.

Ломщики, в отличие от возчиков, не считались прикрепленными к промыслу. Каждую весну они набирались вновь. Но они не были и свободными рабочими. Весной при найме на работу низовая соляная контора отбирала у них паспорта. До самой осени никто из ломщиков не мог отлучиться от озера. Можно было только бежать тайком.

Посторонние наблюдатели, путешественники и даже посылавшиеся на Эльтон правительственные чиновники, не могли скрыть тяжелых условий жизни рабочих на промысле. Вот что писал об этом известный российский статистик, историк, экономист, академик Петербургской академии наук начала XIX века Карл Федорович Герман: "Ломщики подвержены особенным болезням, происходящим от остроты соленого щелоку, от недостатка в свежей воде и хорошей пище, а особливо от нездорового воздуха на озере. В июле и августе щелок бывает так остр, что проедает ломщикам на ногах раны, кои часто бывают смертельными". За сезон каждый ломщик заболевал один или несколько раз. Тяжелая работа отнимала у людей, кроме сил и здоровья, еще и значительную часть заработка: за время болезни люди проживали на питание и лечение все, что зарабатывали.. Одежды такой, которая предохранила бы от заболеваний, не имели.

В 1761 году, в самом начале сезона — в мае месяце из 1598 рабочих на промысле 87 человек было больных, в июне больных было уже 319 и в июле 254.

Нищенский заработок ломщика целиком зависел от возчиков. Возчики всячески давили на ломщиков, снижали расценку за добытую соль, старались этим выгадать побольше заработка себе. Получали они с казны по 4—7 коп. за

пуд, а платили ломщикам по 20—50 копеек с воза. Весил же воз 60 пудов. Ломщики пытались иногда протестовать против низкой оплаты за труд. Но в таких столкновениях низовая соляная контора становилась всегда на сторону возчиков. Ими она больше дорожила, их труднее было найти: не всякая голытьба могла идти возчиками; сюда годились лишь более зажиточные крестьяне, которые имели рабочий скот и повозки. И чиновники из конторы неизменно уговаривали ломщиков сдавать возчикам соль "умеренною ценою".

Но случалось, что удавалось ломщикам добиться своего. Ломщики устраивали забастовку, задерживали соль, не уступали ее возчикам по низкой цене. Однажды они задержали возчиков на озере на 6 недель. У чумаков истощился весь корм для волов. Положение становилось серьезным. В бесплодной степи собралось громадное количество скота. Быстро выел он весь жалкий корм на солончаках около озера. В конце концов чумаки были вынуждены согласиться платить ломщикам по одному рублю за воз соли.

Болезни, изнурительный труд за нищенскую оплату гнали ломщиков с промыслов. Они часто бежали с работы, не получив из конторы ни полного расчета, ни своих паспортов. Часто бывало так, что работников на озере совершенно не хватало. Тогда низовая соляная контора посылала на озеро силой. В один из таких годов, когда ломщиков на озеро явилось слишком мало, низовая контора разослала по Волге воинские команды. Они наловили "в разных местах надлежащее число из шатающихся, беглых и беспаспортных людей и со бритыми лбами". До Нижнего заплатили аванс навербованным по 10 рублей, чтобы не сбежали по дороге. Несколько человек все-таки убежало до отправки судов. Остальных переправили на озеро под конвоем.

Но нелегко было положение и возчиков соли— чумаков. Особенно тяжело приходилось, когда земля давала плохие корма: волов держали на подножном корму.

В 1785 году налетевшая в степь саранча съела всю траву. Без подножного корма чумаки не могли продолжать работу. Нечем было кормить волов в пути. И все чумаки, как говорит документ, "разбежались розно". Герман Карл Федорович гак говорит об условиях работы чумаков в начале XIX века. "Хотя

иногда и приходят вольные возчики, особливо из Малороссии, но только крайняя нужда может принудить идти на озеро. Они приходят поздно и часто, получив деньги, стараются уйти. Если случится, что их поймают и насильно заставят работать, то сие ни к чему больше не послужит, как только к тому, что они навсегда оставят озеро".

Тщетно старается правительство удержать возчиков на работе разными льготами. Так в 1763 году возчикам предоставлялись значительные участки земель для выпаса скота. Кроме этого, указ освобождал возчиков, которые поселились для этого в Поволжье год назад, от уплаты податей на год; а те, "кои впредь селиться будут", освобождались от податей на два года.

Временами соляная контора была вынуждена даже повысить провозную плату за соль. Это бывало тогда, когда возчики совсем бросали работу. Тогда давали надбавку за доставку соли— полкопейки или одну копейку за пуд, пытались этим заманить людей на возку. Но проходило лето, и казна опять начинала постепенно снижать провозную плату.

Источник: Акимова Т. М. Поволжские чумаки. - Саратов : Сарат. краев. изд-во, 1936