Декабристы и их бизнес в Сибири

Прошло около полугода, и 30 мая 1826 года следственная комиссия представила императору Николаю обвинительный доклад по итогам этого дела. Манифестом 1 июня 1826 года учреждён Верховный уголовный суд. Сразу после вынесения приговора Император Николай I указом от 10 июля 1826 года смягчил приговор почти по всем разрядам, установленным Судом; только в отношении пяти приговорённых, поставленных вне разрядов, приговор суда был подтверждён - смертная казнь. Из указа императора Верховному уголовному суду:

"Рассмотрев доклад о государственных преступниках, от Верховного уголовного суда нам поднесенный, мы находим приговор, оным постановленный, существу дела и силе законов сообразным.

Но силу законов и долг правосудия желая по возможности согласить с чувствами милосердия, признали мы за благо определенные сим преступникам казни и наказания смягчить нижеследующими в них ограничениями:

1. Преступников первого разряда, Верховным уголовным судом к смертной казни осужденных, а именно: полковника князя Трубецкого, поручика князя Оболенского, <...>, капитана Якубовича, отставного подполковника Поджио, полковника Артамона Муравьева, <...>, коллежского асессора Пущина, подпоручика Пестова, <...>, даровав им жизнь, по лишении чинов и дворянства сослать вечно в каторжную работу.

2. Нижеследующих преступников того же первого разряда и к той же смертной казни Верховным уголовным судом осужденных, по лишении чинов и дворянства сослать в каторжную работу на двадцать лет и потом на поселение, а именно: 1)отставного подполковника Матвея Муравьева-Апостола по уважению совершенного и чистосердечного раскаяния; 2)коллежского асессора Кюхельбекера по уважению ходатайства его императорского высочества великого князя Михаила Павловича; 3)штабс-капитана Александра Бестужева по уважению того, что лично явился ко мне с повинною головою; 4)капитана Никиту Муравьева по уважению совершенной откровенности и чистосердечного признания; 5)генерал-майора князя Волконского по уважению совершенного раскаяния; 6)отставного капитана Якушкина также по уважению совершенного раскаяния.

<...>

4. Преступников третьего разряда, Верховным уголовным судом осужденных, - в каторжную работу вечно, а именно: отставного подполковника барона Штейнгеля и подполковника Батенкова по лишении чинов и дворянства сослать в каторжную работу на двадцать лет и потом на поселение.

5. Преступников четвертого разряда, Верховным уголовным судом осужденных, - к ссылке в каторжную работу на пятнадцать лет и потом не поселение, а именно: штабс-капитана Муханова, <...> корнета Александра Муравьева, мичмана Беляева 1-го, мичмана Беляева 2-го, полковника Нарышкина 2-го и корнета князя Одоевского по лишении чинов и дворянства сослать в каторжную работу на двенадцать лет и потом на поселение.

<...>"

И потянулся путь в Сибирь для вчерашних блистательных офицеров, образованных и деятельных. За кем-то из них во след пошли их жены. А что было дальше? А дальше тоже была жизнь, полная событий. И большинство ссыльных декабристов демонстрировали немалый предпринимательский пыл. Одной из причин того, что декабристы, порой обремененные возрастом и болезнями, но остававшиеся сильные духом, вынуждены были окунуться в предпринимательство, было их постоянное безденежье, что не являлось,  впрочем, для ссыльных дворян, как и для всего дворянства, исключением. Главная причина этого явления – отрицательный баланс своего бюджета, расходы, превышающие доходы. Это заметил и мягко поучал своих младших друзей-каторжан, как старший по возрасту и жизненному опыту, Сергей Григорьевич Волконский. Например, Ивану Пущину и Евгению Оболенскому он пенял: «У нас в кругу один вопль безденежья – кажется и вы, как Евгений (Оболенский. – В.Б.) сказывал, брались за шубы и за часы для реализации – поэкономничайте, добрый друг, пора». Сам же князь Волконский благополучно сводил концы с концами, занимаясь хлебопашеством, имея даже "барышок", который тратил на баловство и прихоти свих детей. Однако его прибыль была результатом кропотливого и постоянного труда, когда он входил во все тонкости своего дела. Его часто можно было видеть в поле и на конюшне, на базаре и в трактире, где он, закусывая серым хлебом, оживленно беседовал с мужикам и о видах на урожай и ценах на зерно. Иногда он появлялся в салоне своей жены, где собиралось светское общество Иркутска, нарушая покой и приличия своим видом и запахами скотного двора и конюшни, хотя, как известно, принадлежал по праву к высшей российской аристократии.

С неожиданной стороны раскрылся в Сибири Александр Якубович, сыгравший неоднозначно оцениваемую своими соратниками роль. Герой войны на Кавказе, несколько раз тяжело там раненный, оставивший по себе память забияки и бретера, Якубович писал из Енисейской губернии письма вполне делового человека. Например, в письме от 11 декабря 1840 года Василию Давыдову, русскому офицеру, поэту, тоже декабристу, он пишет: "Ты знаешь уже через Мальвинского (известный сибирский авантюрист и золотопромышленник), что мне поручил откуп сделать закуп 31 тыс. пудов муки, менее месяца я все обработал; доставил более 7 тыс. рублей выгоды своим доверителям и сам получил следующую выгоду: мне за комиссию очистилось 2 тыс. 80 руб. – из них я уплатил Оболенскому 800 руб. и оставил себе на содержание по 75 руб. в месяц, сшил волчью шубу и обзавелся новой амуницией; но самое главное выиграл неограниченное доверие, следствием которого я теперь главный винокур Александровского завода, главный подвальный и поверенный откупа <...>". Сомнительная карьера для бывшего драгунского капитана Якубовича быть в Сибири главным подвальным (старшим кладовщиком), но в тех условиях нужно было не только выживать, но и постараться жить сообразно своим представлениям о качестве жизни. Жажда деятельности охватывала декабристов в Сибири и проявлялась в разных областях. В том же письме Якубович говорит об открытии им каменного угля и, «если будет пароходство, то ты, брат, узнаешь, как мы умеем уголь превращать в золото». Как и следовало ожидать, служба по откупам – производство и распродажа спирта и водки в масштабах губернии – не удовлетворяла честолюбивую и деятельную натуру Якубовича, и он ввязался в золотопромышленность, которая его и подвела. В письме от 18 октября 1841 года он пишет, что вернулся с приисков и нашел свое хозяйство в полном разорении и, "чтобы исправить положение занял у золотопромышленника Кузнецова 8 тыс. руб. и заготовил 3259 копен сена, доделал флигель. Конюшню крепкую с полом и яслями на 100 лошадей, два амбара, три зимовья для чернорабочих, кузницу с белой баней в одной связи, очистил тайгу с версту, нажег угля 60 коробов и вырубил к зиме дров 100 саженей".

Такая энергия при осуществлении достаточно обширных планов была присуща многим декабристам, особенно тем, которые проживали в Енисейской губернии. Многие из них могли повторить слова А.И. Якубовича о том, что их "съедает демон деятельности и предприимчивости – голова полна проектов, да бодливой корове бог рогов не дает".

Никита Муравьев в сибирской ссылке свел тесное знакомство и сотрудничество с иркутским банкиром Медведниковым, крупнейшим золотопромышленником Кузнецовым и другими дельцами, занимался кредитованием, полеводством и огородничеством, торговлей и разными промыслами, о которых мыслил   в проекте своей Конституции. В летние месяцы братья Никита и Александр Муравьевы "превращались в энергичных агрономов", проводили много времени на своих, расчищенных руками наемных рабочих, полях, в хлебных овинах, амбарах и мельницах. Вероятно, сказывалась расположенность потомственных помещиков Муравьевых к занятиям земледелием, которым раньше мешала военная служба и жизнь в Петербурге. Оказавшись вблизи Иркутска, крупнейшего торгового центра между Китаем и Москвой, они проявили интерес к другим сферам предпринимательства. Сначала они давали деньги в ссуду, получая законные 8 % годовой прибыли. Развивая свой бизнес, устроили мельницу, которая, в отличие от местных мельниц, должна была работать и зимой, проникли в выгодное для тех мест рыболовство. Байкальский омуль был одним из основных продуктов питания местного населения и стал ходовым товаром. Только в 1842 году Муравьевы вложили в это предприятие 20 тыс. руб. и получили 7 тыс. руб. прибыли, то есть 35 %. Еще более прибыльной считалась торговля хлебом, дававшая до 40 % прибыли, но она уже считалась спекуляцией, так как закупка шла в урожайные годы по низким ценам, а продажа производилась в неурожайные годы по высоким ценам. Стремились Муравьевы, как и другие декабристы, в золотопромышленность, где, по словам Александра Муравьева, "вчерашние бедняки быстро превращались в миллионеров". Их проекты оказались неосуществленными, так как правительство не выдавало им промысловые свидетельства и не разрешало удаляться от места приписки даже на несколько верст.

Декабрист и писатель, теоретик и практик буржуазного переустройства общества Гавриил Степанович  Батенков в Сибири родился. После декабрьского переворота только в 1846 году был выслан в Томск. Деятельность его в Томске была активна и разнообразна: построил винному откупщику Степану Сосулину дачу в 4 верстах от Томска, разместив рядом с ней образцовые заводы (мыловаренный, свечной, кожевенный), деревянную церковь, оранжереи, оригинальный грот, горы для катания на санях и другие причудливые сооружения. Получив за свои труды участок земли на Степановке, выстроил там себе дом по передовой даже для нашего времени технологии: набитые на каркас плахи и между ними соломенные маты. По своему мировоззрению томский декабрист был сугубым идеалистом и решающее значение придавал образованию, успехам разума, передовым идеям, справедливо считая их главным двигателем исторического прогресса. Надежды Батенькова на подъем производительных сил Сибири в связи с золотой лихорадкой не оправдались. Лихоимство и взяточничество процветали, нищета рабочих и поселенцев не иссякала. Однако был выход из тупика введение частной собственности на землю для тех, кто на ней работает, развитие фермерских хозяйств с применением наемного труда, улучшение водных и сухопутных путей сообщения, требование предоставить Сибири автономию. Такие принципы благоустройства края сделали бы честь современному политику, но где они, люди, радеющие за процветание своей большой и малой родины.

Видное место среди декабристов занимал Владимир Федосеевич Раевский. Оказавшись в Сибири, он много делал для ее развития, сам занимался предпринимательством.  Раевский прибыл в Сибирь в 1828 году, был "водворен" в село Олонках близ Иркутска и сразу же стал заниматься предпринимательством – взял подряд на перевозку вина от винокуренного завода до мест продажи и хранения. Получал за это жалованье 3 тыс. руб. в год ассигнациями и до 2 тыс. руб. "награждения", хотя сам водку принципиально не пил. На свои средства купил мельницу, дом в Иркутске, купил 30 десятин земли, построил для семьи красивую усадьбу в Олонках, с парком и аллеей, огородами и парниками, где выращивал дыни и арбузы, а огурцы у него были на столе на месяц раньше, чем у крестьян. Это мастерство было передано местному населению и они сделали из него доходный промысел. Круг коммерческих интересов Раевского был достаточно широк: занимался хлебопашеством, покупкой и продажей хлеба, его переработкой. Некоторое время занимался наймом рабочих на золотые прииски (до 2 тыс. чел.) и получал за это до 3 тыс. сер. в год. Кроме этого, в течение 12 лет он был доверенным откупщиков, получая до 2,5 тыс. руб. сер. ежегодно. Однако на него неожиданно обрушились несчастья: казна удержала у него залог в 3тыс. руб. сер. за невыполнение взятых по  контракту условий; подвергся нападению разбойников и был ими сильно поранен; сын проиграл в карты 1200 руб. и пришлось за него заплатить долг чести. В довершение ко всему, сам Владимир Федосеевич попал в огонь по неосторожности, и ему пришлось долгое время лежать в неподвижности. Все это случилось тогда, когда Раевскому было за семьдесят. По образу мыслей и характеру деятельности он стоял особняком даже в кругах ссыльных декабристов, прослыв нераскаявшимся и не примирившимся с правительством деятелем, навсегда заслужив репутацию "человека весьма умного, образованного и острого, но озлобленного и ядовитого", человека безупречной чести.

Примеры хозяйственной и предпринимательской деятельности декабристов в Сибири очень обширны. Энергия и творчество при осуществлении смелых хозяйственных планов была присуща многим декабристам.

Источники:

1. Полное Собрание Законов Российской Империи: Собрание второе. - СПб.: Тип. 2-го Отд-ния Собств. Е.И.В. Концелярии, 1830-1885

2. Бойко В. П. Декабристы в Сибири: предпринимательство, образ жизни, социокультурный облик: монография - Томск : Изд-во ТГАСУ, 2013

3. Бочанова Т.А. Декабристы в Западной Сибири: Научно-краеведческая и администра-

тивно-хозяйственная деятельность. - Новосибирск: ИД «Сова», 2007.

4. Из архива декабриста Василия Львовича Давыдова. Неизданные письма. С коммент.

Н.К. Пиксанова // Историк-марксист. 1926. - М., 1926.

5. Максимов С. В. Сибирь и каторга.- Санкт-Петербург: типо-лит. Н. Стефанова, 1891

6. Белоголовый Н. А. Воспоминания и другие статьи - Москва : Типо-лит. К.Ф. Александрова, 1897